|
Женщина - идеал Луи Арагона
Современный роман интернационален. Эта мысль Лиона Фейхтвангера в полной мере применима не только к произведениям классика немецкой литературы XX века, но и к творчеству многих его современников. Самых разных по стилю и тематике, развивших традиционное искусство романа, придавших ему новые формы при сохранении присущего ещё основателям жанра гуманистического подхода к человеку и окружающему его миру. Важное место в этой плеяде критических реалистов принадлежит современнику Фейхтвангера Луи Арагону.
Крупнейший французский поэт и прозаик прожил долгую жизнь. Детство и юность Луи Арагано - такое имя будущий член Гонкуровской Академии получил при рождении - были наполнены драматическими коллизиями. Он появился на свет 115 лет тому назад, 3 октября 1897 года. 57-летний отец поэта, префект парижской полиции и бывший французский посол в Испании Луи Андрие, состоявший в крепком буржуазном браке, основанном на общности происхождения и совместных имущественных интересах, на первых порах стремился утаить незаконнорождённое дитя. История, детально описанная ещё Дени Дидро в "Побочном сыне", оказала огромное влияние на формирование личности будущего лауреата Международной Ленинской премии "За укрепление мира между народами". Для сына, тайно нажитого со своей 24-летней возлюбленной Маргаритой Тука, господин префект придумал фамилию, скопировав её с названия одной из испанских исторических земель - Арагон. В 1917 году студент медицинского факультета Луи Арагано отправляется санитаром на империалистическую войну. Накануне несчастная мать открывает сыну семейную тайну. Потрясённый и личной драмой, и войной, юноша пишет на фронте свои первые стихи. Потом, уже вернувшись с фронта, молодой поэт под литературным псевдонимом "Арагон" становится одной из видных фигур модных в то время авангардных течений в искусстве: дадаизма, а затем - сюрреализма. Он выпускает в свет сборники стихов, первые прозаические произведения, в которых осуждает общество, основанное на отчуждении, власти капитала, отбрасывающее на обочину жизни, превращающее в изгоев молодые таланты.
Довольно стандартная биография бунтаря, склонного к формальным экспериментам, экспрессии, модной в кругах парижской богемы "однополой любви" могла бы развиваться по обычной для буржуазного бомонда схеме и, быть может, привести Арагона к громкой славе с оттенком скандальности, быстрому сгоранию и посмертным лаврам лучшего лирического поэта Франции XX века. Однако он встретил человека, в корне изменившего всю его жизнь, политическое поведение, литературную деятельность. Связь, последующий брак и долголетнее творческое содружество с Эльзой Триоле, младшей сестрой Лили Брик, оказались решающими событиями в биографии молодого лирика. Лиля Брик была не просто долголетней подругой и музой Владимира Маяковского. Супруг Лили Осип Брик долгие годы являлся довольно крупным чекистом и, даже направленный на постоянную литературную работу, сохранил прежние связи с родным ведомством. Ближайшие друзья Маяковского - первый заместитель народного комиссара внутренних дел СССР Яков Агранов и начальник Особого бюро народного комиссариата внутренних дел СССР Валерий Горожанин - свели семейство Бриков и их новых родственников со своими товарищами, в том числе и наркомом Николаем Ежовым. Под их влиянием Луи Арагон вступил в ряды Французской коммунистической партии (ФКП). Это было в 1927 году, и с тех пор до самой своей кончины 24 декабря 1982 года поэт сохранил верность организации, в которой видел наследницу свободолюбивых традиций своего народа, великих просветителей Вольтера и Дидро, подвига парижских коммунаров. Долгие годы Арагон редактировал тесно связанный с ФКП культурный еженедельник "Леттр франсез", с 1954 года неизменно был членом ЦК ФКП.
В своих мемуарах "Люди. Годы. Жизнь" Илья Эренбург вспоминает, как он познакомился с Арагоном "в 1928 году, когда он был молодым, красивым сюрреалистом... Сюрреалисты напоминали наших футуристов, Арагон был одним из самых боевых. Потом он стал сторонником реализма, коммунистом, создавал различные организации, редактировал журналы, газеты. Мы продолжали с ним встречаться и порой отчаянно спорили... Он, человек очень сложный, он часто меняет свои оценки, но справедливо сердится, когда пробуют противопоставить один его период другому, - он всегда оставался Арагоном. В нем есть одержимость... Мне кажется, что он преемник Гюго, только нет у него ни внуков, ни уютной бороды, ни некоторых идиллических картин, которыми утешался Олимио, а близок ему Арагон блистательностью, красноречием, неугомонностью, ясностью, гневом, романтикой реальности и реализмом романтического. Конечно, у Арагона куда больше горечи - на дворе другое столетие..."
Под влиянием жены и своего нового окружения Арагон начал писать романы, считавшиеся авангардистами формой, отжившей своё, устаревшей, несовременной. Убедившись в ложности, бессодержательности и бесплодности богемного бунтарства, он задумал, вслед за бальзаковской "Человеческой комедией", написать эпопею о современном французском обществе, всех его слоях, показать элементы господствующих отношений, дать их социальную критику и возможную альтернативу. Так родилась эпопея "Реальный мир", уже в первом романе которой "Базельские колокола", опубликованном в 1934 году, Арагон чётко выделил все темы, впоследствии ставшие для него ключевыми, неизменными, использовал литературные приёмы, которые можно смело отнести к отличительным особенностям его творческого метода. Как отметил исследователь творчества Арагона Александр Исбах, "герои переходят из книги в книгу, пересекаются многочисленные сюжетные линии, действительность даётся во всей своей многогранности, личные человеческие судьбы связаны с судьбами общенародными. Исторические фигуры выступают здесь наряду с персонажами, созданными воображением художника. Действие всего цикла развивается на протяжении четырёх десятилетий. Арагон широко показывает довоенную Францию, сталкивая своих героев в острых конфликтах. Глубокий психологический анализ, напряжённые диалоги сочетаются с прямыми авторскими публицистическими вторжениями. Язык лаконичен. Фразы коротки, лишены цветистости. Метафоры точны и выразительны".
Любовь к подтексту вместо прямых авторских оценок, несобственно-прямая речь становятся отныне визитной карточкой Луи Арагона. Эти приёмы развязывают руки автору, позволяя по мере необходимости использовать всю палитру полутонов - сочувствие, лирический монолог и публицистические отступления, мягкий юмор и резкую сатирическую интонацию, порою переходящую в сарказм и откровенную издёвку. "Ты пойми, дорогой: я не верю во всякую белиберду и бутафорию, которая действует на массы... Когда я говорю "Франция" - я имею в виду нас, некоторую группу с общими интересами. Но это не меняет дела, следует только запомнить это как правило игры", - в этом разоблачительном монологе автомобильного магната Виснера, не брезгующего прикрыть своё лицо хищного дельца "социалистической" фразой, узнаются не только французские реалии столетней давности...
Исторические события - расстрел демонстрации бастующих часовщиков селения Клюз в 1904 году; волнения виноделов юга Франции три года спустя, завершившиеся присоединением к бунтарям солдат 17-го пехотного полка; беспрецедентная по масштабам и продолжительности забастовка парижских таксистов, охватившая более пяти тысяч водителей; похороны супругов Лафарг, ставшие массовой манифестацией рабочего класса; международный социалистический конгресс в Базеле в ноябре 1912 года с антивоенными речами Жана Жореса и Клары Цеткин - все они нашли своё отражение в романе. На этом фоне разыгрываются любовные и человеческие драмы вымышленных писателем героев, ведётся разговор о счастье и любви, о роли женщины в современном обществе. Эволюция авторского взгляда говорит сама за себя: место типичной для мира романов Бальзака или Мопассана великосветской дамы Дианы де Неттанкур, по мере развития действия, всё больше занимают те женские портреты, в которых, по мысли Арагона, воплощается новая романтика любви и тесно связанная с ней романтика политической борьбы: "Здесь начинается новая романтика. Здесь первый раз на свете отводится место настоящей любви. Той, которая не запятнана иерархией мужчины и женщины, власти денег мужчины над женщиной или женщины над мужчиной".
Арагон не боится срывать все и всяческие маски с тех, в ком по праву видит обречённый исчезновению мир "иерархии и денег". "Нравиться! Нравиться всё равно кому, всем. Желание мужчин казалось ей победой над смертью. Вызывать желание ей было мало. Она сходилась с каждым, с кем ей хотелось..." - и, как зеркальное отражение: "Диана вовсе не надоела Виснеру, но он всегда питал слабость к публичным домам. Диана была чем-то вроде лестной для владельца скаковой лошади". Скотскому, нечеловеческому миру буржуа и аристократов, миру оплачиваемой наличными похоти "рекордсменов-коллекционеров", которым важно "гордиться самими собой, своей силой", отождествляемой ими исключительно с толщиной бумажников, количеством акций, размерами недвижимости и величиной банковских счетов, противостоит Революция: "Революция - это значит, что женщине, наконец, отведут должное место в обществе". "Положение женщины в обществе - вот что главным образом возмущало Катерину. Пример её матери, это заметное падение, происходившее на глазах, эти жизни, конченные в том возрасте, когда мужчина находится в самом расцвете, нелепое общественное осуждение, отнимающее у женщин, живущих не по правилам, столько возможностей... Царь, предмет её ненависти с детства, был тем, кто главным образом утверждал в России рабство женщин, от которого бежала её мать... Госпожа Симонидзе не верила в бога. Она рассказывала Катерине, как попы обманывают народ, и что в России командует ими царь, а царь этот что-то вроде идиота, самый богатый идиот на свете и необычайно грубая скотина... На этом фоне действовали все эти романтические женщины, от Веры Засулич до Перовской, а они-то и были причиной склонности Катерины к революционным доктринам... Русские социалистки... это было больше, чем слова могли выразить... Русские социалистки... Эти слова были для Катерины как вино. Все виденные ею дома русские картинки опровергнуты. Крестьянки, низко кланяющиеся барину. Женщина на коленях перед иконами... Русские социалистки..."
Для Арагона, литератора-коммуниста, стремление переделать мир неотделимо от воспевания женщины, "чей ум вырос в условиях гнёта, среди угнетённых". Женщины, не имеющей "ничего общего с теми куклами, чьё унижение, проституция и праздность" являются характерной особенностью капиталистического общества. Идеал Арагона - это "женщина завтрашнего дня, или, лучше, осмелимся сказать, женщина сегодняшнего дня. Равная". Главная тема творчества Луи Арагона, намеченная им в "Базельских колоколах", современна и по-прежнему актуальна. Точно так же, как и произведения этого выдающегося французского писателя. Ведь "будущее человека " это продолжение его самого, эстафета его мысли, переданная другим, преображённая жизненная энергия его тела, заложенный в других свет; завещанный другим пыл. В мечтах своих человек не умирает никогда, человек всё может понять, всё постигнуть, кроме небытия, и пока в надвигающемся на него мраке мерцает крохотный огонёк, проблеск сознания, именно в тот миг, когда, как вы думаете, он оглядывается на прошлое, он на самом деле взывает к своей юности, он призывает свою юность, ещё насыщенную будущим, и по мере того как жизнь в нём иссякает, его юность становится юностью вообще, и она через него торжествует победу того, что обречено смерти, над тем, что несёт смерть. В этот миг юность переживает человека, а в этом сейчас его будущее".
Другие ссылки по теме:
|
rpk@len.ru
